04x05 - Episode 5

[bunniefuu]

[Звучит музыка.]

- Подарок тебе,
чтоб в шахматах упражнялся.

- Это прекрасный подарок.

Но, поверь, лучший подарок
мне уже преподнесла судьба.

А другого мне и не надо.
- Только будь честен со мною.

- Всегда.
- А потешь мое женское любопытство -

расскажи, как Григорий Александрович
подсылал тебя ко мне.

Что говорил, чему учил?
- Светлейший?

Такого не было никогда.
Никто меня не подсылал и не неволил.

Наоборот, это я искал
любой возможности

отвести во дворец письмо
или депешу... лишь бы тебя увидеть.

Хотя бы издали.

- Давай сегодня никуда не пойдем,
весь день в постели проведем.

- Катишь, мне в казармы надо.
- Казармы? - Да.

Я совсем от тебя голову потерял...
а я слово дал, меня там ждут.

- Ну, раз слово дал, иди.

- День добрый.
- Александр Дмитриевич!

- Как вы тут устроились?
- Здравствуйте, батюшка.

- Вы уж не обессудьте,
не мог раньше приехать.

Дела отозвали от столицы.
- Вашими молитвами,

батюшка Александр Дмитриевич,
у нас все хорошо, не переживайте.

- Взгляну?

- Нас никто не беспокоит,
Матвей каждый день бывает.

- А как же иначе? Пригляд нужен.
Лизанька шустрая.

Вся в отца, Григория Александровича.
- На вот, деньги возьми.

Лизанька не должна
ни в чем нуждаться.

- Полно, Александр Дмитриевич!
Григорий Александрович побеспокоился,

нам всего хватает.
- Нет уж, возьми.

И мне так покойнее будет.
Если чего надобно,

сразу в известность ставь.
- Благодарствуем.

- Храни вас Господи, барин.
- Благодарствуем.

- Ваше сиятельство!..
Зачем вы тут?

Меня Александра Васильевна
послала сюда во всем помогать.

А вам здесь бывать незачем.
Ежели узнают, беды не оберешься.

- Я сам знаю, как мне поступать,

и в советах госпожи Энгельгардт
не нуждаюсь.

[Звучит тревожная музыка.]

- Николай Иванович,
вы только посмотрите,

как они быстро обучаются,
имея столь опытных наставников!

[Звучат приказы на немецком языке.]

Герр Лемке, покажите, пожалуйста.

По-немецки:
- Занять позицию. Быстрее!

Следующий! Держать!

- Матушкины солдаты обучаются
не так быстро.

- Я обучением солдат не занимался,
Ваше Высочество,

потому не смею судить.
А вот то, что в Гатчине поселилось

такое количество прусских офицеров
и унтеров, крайне неосмотрительно,

и определенные круги государыни
могут сделать умозаключение

и связать эти вещи воедино.
- Матушка понимает лишь силу оружия.

- Как вам будет угодно.
Я не смею спорить.

- Утро доброе.

[Звучит напряженная музыка.]

[Говорят по-немецки.]

- Ты сегодня вялая. Нездоровится?
Послать за доктором?

- Нет, что ты, Мари. Все хорошо.

- Мне показалось, я слышала крики
Фрица из ваших покоев вчера вечером.

Что ты натворила, милая?
- Я? Что ты, Мари,

я никогда бы не позволила себе...
- Верю, дорогая.

Но ты же знаешь моего брата:
с ним совершенно не стоит спорить.

А мы, женщины, часто забываемся.
Повинись перед ним, и все пройдет.

- Мари, я... я боюсь его.
- Что ты?

Что ты! Ты, верно,
преувеличиваешь немного.

Не стоит бояться. Будь терпимее
к моему брату, покорнее.

Поверь мне, терпение -
лучшая женская добродетель.

Ну не убьет же он тебя.

- Матушка, час от часу не легче
в Гатчине.

Потешный полк цесаревича
уже перестает быть потехою.

Днями они планируют боевые учения.
Загублено в достатке пороха, пуль.

Все посчитано, записано -
желаете взглянуть?

- Не лень вам считать,
Степан Иванович?

Вы мне лучше расскажите...
Фрейлины мои донесли,

что графиня Строганова,
будучи замужем, сбежала в Москву

и живет сейчас
с Ванькой Корсаковым семьей.

- Есть такие сведения.

Насколько знаю, граф Строганов
оставил им московский дом

в безвозмездное пользование.

- Вот до чего идеи
европейского просвещения доводят.

- Н-да...
- Или у них, у масонов, так принято?

Узнал что-нибудь
про Александра Дмитриевича?

- А что тут узнавать-то?
Прогулки генерала вполне невинны,

но мы продолжаем наблюдение.
- А почему в глаза мне не смотришь?

- Вам показалось, Ваше Величество.

- Наблюдение с Александра Дмитриевича
снять. Все же давайте посмотрим,

что за боевые действия
планирует Павел Петрович.

[Звучит размеренная музыка
в восточном стиле.]

[Говорят по-турецки.]

- Ваша встреча с русской императрицей
вызвала много толков в Турции.

- Они получили то, чего добивались,

и теперь мне наплевать
на ворчание султана.

Он предпочел бы посадить на крымский
трон любого из моих братьев,

готовых быть послушными ему
и отдать Крым.

- Возможно. Вам нужно было
с этой женщиной сразу договориться

о ваших равных отношениях
как с турками, так и с русскими.

- О каком равенстве ты говоришь?

Тогда бы я вообще не был нужен
ни туркам, ни русским!

Вместе с Россией у меня есть шанс
привнести просвещение на земли Крыма.

Европейское просвещение!
Живопись, музыка, архитектура!

Сможет это дать турецкий султан?

Молчишь. Понимаешь, что нет.

Знаешь ли ты, что ни один
европейский монарх не имеет гарем?

Только одна женщина на всю жизнь!
- Но это же не в наших традициях.

- Традиции нужно менять,
если они устарели.

- Ради этого достопочтенные беи
должны изучать русский язык,

русские традиции?
Нам, что же, уготовано быть русскими?

- Вздор несешь! Нам нужно
быть открытыми к развитию

и правильно выбирать друзей.

- Таких, как Потемкин-хан?
- Да!

К тому же он любимец императрицы.
Надо бы сделать ему подарок.

Достойный подарок. Займись этим.

[Бой часов.]

- Александра Васильевна,
что-то матушке надобно?

Саша...

[Звучит лирическая музыка.]

- Александр Дмитриевич, ну что же вы?

Не бойтесь меня.
- Да я и не боюсь.

- За этим вашим
мальчишеским простодушием

я не сразу разглядела в вас мужчину.

А вы вон какой...
Точно Аполлон...

- Саша, что вы делаете?

- Если вы действительно
так сильно преданы государыне,

то не стоит допускать того,
чтобы у нее закрадывались

подозрения на ваш счет.

Эти ваши прогулки не остались
незамеченными при дворе.

- При всем уважении,
я могу распоряжаться

временем вне службы так,
как считаю нужным.

- Нет, вы не можете.

Вы не можете!

Сейчас все ваше внимание должно быть
приковано только к одному лицу.

А этими вашими прогулками
вы ставите в опасное положение

не только самого себя,
но и круг известных вам лиц.

Вы подумали, что будет,
если государыня узнает?

Вам не следует бывать там лично.
Моя служанка все снесет.

- Я дал слово. Это дело чести.

- Александр Дмитриевич,
государыня поручила мне

искусить вас, проверив на стойкость.

Ежели вы недальновидностью своею
поставите дядюшку

в неловкое положение,
то прежде всего

мне придется сообщить
государыне-матушке,

что вы передо мной не устояли.

- Саша, как можно?

- Я очень люблю свою маленькую семью.

И верю, что вы, как и прежде,
преданы дядюшке.

Не искушайте судьбу.

- И все-таки я решительно не понимаю,

зачем нам нужно было останавливаться
в этом убогом месте.

Тут даже нет нормального лакея.

Почему бы нам сразу
не поехать в Троицкое?

- Сейчас нам необходимо быть
в Петербурге.

Я надеюсь в скором времени
предстать перед императрицей.

- Уверен: в Петербурге
есть места приличнее этого.

Мы ведь могли остановиться
у родственников.

- Поль, дорогой, я тебе обещаю:

если мы здесь загрустим,
переедем к графу Строганову.

Он любезно пригласил нас к себе.

Поль, мне не нравится,
как ты выглядишь.

- Пустое, маменька.
Просто устал с дороги.

Сейчас я отдохну,
и все будет в порядке.

Пишет: "Всепресветлейшая,
державнейшая, великая государыня!

Мы с сыном прибыли в Петербург.

Надеюсь в скором времени получить
приглашение на встречу с вами".

- Ну что, калга, подарок
для Потемкин-хана готов?

- Готов, великий хан.
Жду вашего одобрения.

- Что же это?
- Юлдуз, дочь Ахмед-хана.

- Ты с ума сошел? Она обещана
мной Зафару, моему нукеру.

- Великий хан, Юлдуз -
самая родовитая татарская княжна.

Кто, если не она, достойна быть
подарком светлейшему князю?

А жену Зафару нетрудно сыскать:
найдем попроще.

- Как это будет выглядеть
в глазах моих воинов?

- Великий хан, лучше подумайте,
как это будет выглядеть

в глазах уважаемых людей Крыма.
И так поговаривают,

что великий хан балует
своих безродных рубак

свыше меры.
А еще эта перепись...

Не стоит злить людей.

- Плевал я на этих ослов.

- С вашего позволения, великий хан,

у меня есть решение,
которое уважит все стороны.

Согласно нашим традициям,
жених должен побороться за невесту.

Устроим скачки.

- И кто же соперник?
- Сама Юлдуз.

Если проиграет,
выйдет замуж за Зафара,

а выиграет - подарим ее Потемкину.

- Хитро. Юлдуз выиграет.

Я дам ей своего лучшего скакуна.
Ступай.

- Тебя зовут Ветер, а меня - Юлдуз.
Ты красивый.

- Ей-богу, как дикари.
Женщину на лошади -

в степи гнать.
- Традиция такая.

"Догони невесту" называется.

Тот, кто круг проскачет
и схватить ее сможет,

женится.

Шагин-хан...
- Суворов-хан!

- Мое почтение.
- Прошу вас.

- Нет, традиция есть традиция.

Я как все.
[Одобрительные возгласы.]

[Свист. Возгласы.]
Вот и женихи.

- А ежели никто не догонит?

- А ежели не догонит,

ее светлейшему князю
отдадут как наложницу.

И то и то для нее худо:

или безродный разбойник,
или иноверец.

[Возгласы на этническом языке.]

- Хороший мой...

- Ты все равно будешь моей.

Сегодня же ночью.
- Никогда, Зафар.

Лучше смерть.
- Тогда я сам тебя убью. Пошла!

- Будь как ветер,
будь как молния, спаси меня.

[Свист. Возгласы.]

[Свист. Возгласы.]
- Вперед!

- Удалец.

[Свист. Возгласы ликования.]

- Ой, благодарю вас,
Николай Иванович.

Вы знаете,
что за хорошую книгу все отдам,

как тетушка Елизавета Петровна -
за хорошее платье.

Скоро допишу пьесу.
Хочу отнести вам в издательство.

Не откажите в публикации.

- За честь почту
такого автора публиковать.

- Все недосуг
было вам как-то сказать...

Мне очень нравится
ваши идеи просвещения у масонов.

В них есть значительная
общественная польза.

Но не могу поверить,
что такая могущественная организация

была создана единственно
для просвещения народов.

В чем конечная цель масонов?

- А почему просвещение народов
не может быть конечной целью?

- Может. Отчего же нет? Может.

А если вы сочтете, что
просвещение народов уже произошло,

что будете делать дальше?

- Способствовать извлечению
из природы новых знаний,

прогрессу в экономике и культуре,
улучшению нравов.

Для этого и используем
самые лучшие умы мира.

- Ваше Величество, маэстро уже здесь.

- Ну что же, пойдемте
послушаем музыкальную сенсацию.

Только путного ответа,
Николай Иванович,

вы мне так и не дали.

Одного не могу понять:
как эти ваши масоны

выбрали магистром человека
совершенно несведущего

в государственных делах,
в делах просвещения народа

и, более того скажу, легкомысленного.

Я о великом князе Павле Петровиче.

Согласитесь: так глупо
выставить ваше сообщество...

Мы еще поговорим с вами
об этом деле, друг мой.

- Александр Николаевич,
что за срочность, ей-богу,

что вы позволяете себе
оторвать меня...

- Григорий Александрович,
дело касается, так сказать, политики.

Да вы сами взгляните.

- И что это значит?
- Подарок вам от Шагин-Гирея.

- Вот так политика!

Значит, решил-таки Шагин
с тылов ко мне зайти?

Как вас зовут, милое дитя?

- Княжна Юлдуз, Ахмед-хан-кызы.

- Княжна или наложница?

Отправить обратно к хану
с благодарностью. - Дядюшка,

Шагин самолюбив,
а вернуть ее - по местным обычаям

означает нанести смертельную обиду.

- Хитер, шельма! Знал ведь,
что я не могу принять такой подарок.

Хочет показать, что в его монастыре
наш указ - не указ.

- Я и говорю: политика.

Что делать с ней?

- Определи ее в полк.
Только приставь ей кого-нибудь,

чтобы хлопцы не обижали.
А вот адъютанта Ермолова и приставь.

А мне этим всем заниматься некогда.

[Проникновенная музыка.]

- Александр Андреевич,
а что-то я не вижу княгиню Дашкову.

Разве ей не отправили
мое приглашение?

- Да, Ваше Величество.

Но она, к сожалению, не смогла
оставить сына: его подкосила горячка.

- Она всегда отличалась
чрезмерной заботой о своих детях.

- Браво!

- Ваше Величество, позвольте
представить: маэстро Лука Джатти.

- Благодарю вас, маэстро.

Ваша вдохновенная игра произвела
на меня неизгладимое впечатление.

А сколько лет нужно
продолжать занятия,

чтобы так мастерски владеть
инструментом?

- Я играю на скрипке сколько себя
помню. Мой отец был музыкантом.

Однажды он говорил мне, что в 4 года
я уже играл маленькие пьесы.

- Какой великий труд стоит
за этой кажущейся легкостью.

А что вы скажете,
если я предложу вам

стать учителем музыки
для маленького цесаревича Александра?

- Я не хочу быть музыкантом,
я хочу быть рыцарем!

[Смех.]

- Знаешь, между прочим, твой дед
искусно играл на скрипке.

- Скажите, маэстро,
вам доводилось встречать Моцарта?

Говорят, он гениален, обладает
феноменальным слухом и памятью.

- Моцарт действительно пишет
гениальную музыку.

Но поверьте, он не тот человек,
с которого нужно брать пример,

особенно такому юному наследнику.
Он пьяница, балагур.

Спускает полученные гонорары
на кутежи.

- Я думаю, что вы станете прекрасным
учителем музыки для Александра.

Даже, может быть,
в чем-то лучше, чем Моцарт.

- Лука Джатти... А вы знаете, что
с итальянского "гатто" - это "кот"?

- Есть в нем что-то такое...
[Урчит.]

- Просьбу мою выполнила?

Было что?
- Матушка, я и так, и этак -

а он знай только про вас и твердит,
на меня даже не смотрит.

- Неужто?
- Да подлинно заполошный!

О чувствах ваших переживает.

Сказал, по городу гуляет
да синь небесную разглядывает,

чтоб тоску развеять
и сердце остудить.

- Тоску, значит, развеять...
Довольно, иди.

- Не дело, матушка,
проверки устраивать.

- Хандра его обуревает!

Что же во мне такого,
что всех к хандре ведет?

Григорий, теперь Александр.

По городу бродит,
полком своим прикрывается.

А может, не любит он меня,
а любит вседержительницу российскую,

перед властью и мудростью
преклоняется?

- Да бросьте, матушка,
в каждом недостатки видите.

Не по-божески это.

- А может, любить меня невозможно
любовью искренней и нежной?

[Звучит печальная музыка.]

[Кашляет, задыхается.]

- Мама, вы не поехали к императрице
из-за меня?

- Поль, я не смогла тебя оставить
в таком состоянии.

[Кашляет.]

- Не затаит ли государыня обиду,
что вы пренебрегли ее приглашением?

- Ну раз уж она
позволила нам вернуться,

должна войти в наше положение.

Я написала графу Строганову, что мы
готовы принять его предложение.

Как только тебе станет легче,
мы сразу переедем.

[Звучит мрачная музыка.]

[Вскрикнула.]

- Помогите! На помощь!

Скорее!

Помогите!

[Звучит экспрессивная музыка.]

- Не двигаться! Наверх его.

Юлдуз!

[Кричит.]

- Давай скорее!

Жива?

Заметьте,
адъютант-то ваш хорош. А?

Ежели бы не он, за упокой пели бы.

[Говорит на этническом языке.]

Что он говорит?
- Он пришел за моей жизнью.

- С этим, любезный,
тебе повременить придется.

Казнить.

- Александр Васильевич,
он человек Шагина.

Тут дело не военного характера,
а скорее глубоко личного.

Может случиться
дипломатический конфуз.

Светлейший этого не одобрит.

- Ты все равно не будешь жить.
Клянусь!

- Так и быть. Вывезти этого болезного
за пределы лагеря и отпустить.

Пусть там рыдает. Ни на шаг
от княгини. Головой отвечаешь.

- Ваше превосходительство!
Там в степи наш обоз.

Басурмане напали, всех порубили.

- Турки очень оживились, государыня.
Их эмиссары в Крыму

все активнее настраивают
татарскую знать против Шагин-Гирея -

как нашего протеже.
- Туркам бы сидеть свои зализывать,

а не лезть на рожон.
- Позвольте заметить,

настроить татарскую знать против
Шагин-Гирея не много труда стоит.

Его европейский образ жизни

не может нравиться правоверным
мусульманам. - Соглашусь.

Шагин самонадеян и не чтит традиций.
Турки на это и делают основной упор.

- Не иначе кто-то подстрекает
султана и его визиря.

- Англичане с одной стороны,
французы - с другой;

шведы только и ждут,

чтобы турки на юге ввязались с нами
в новую войну,

чтобы и самим с севера ударить.

- Александр Васильевич, пошлите
депешу генерал-поручику Суворову:

пусть усилит бдение втройне.

И пригласите ко мне
Якова Ивановича Булгакова.

Все свободны.
Александр Дмитриевич, останьтесь.

Душа моя, мне бы хотелось услышать
твое мнение по поводу Крыма.

- А что говорить? Александр Андреевич
все верно рассказал,

и я полностью разделяю.
- Друг мой, мне бы хотелось,

чтобы ты внимательнее вникал
в государственные дела,

а не кивал на всех остальных.
- Прости, Катишь.

Просто мигрень мучает,
не мог в полной мере вникнуть.

- Ладно, ступай.

[Лошадиное ржание.]

- Это дело рук
наших местных предателей.

Мои люди уже догнали
и расправились с ними.

Передайте Потемкин-хану,
что сегодня ночью

я приказал сжечь их аул,
а семьи выселить.

- Шагин-хан, в тех аулах бунтовщиков
нет. Там одни старики, женщины, дети.

Нельзя наказывать
ни в чем не повинных людей.

- Калга!

Если не наказать,
беспорядки будут продолжаться,

а наши российские друзья не смогут
почувствовать себя в безопасности.

- Позвольте напомнить,
Шагин-хан,

Российская империя придерживается
политики сохранения мира

и тем самым укрепления доверия
между нашими народами.

- Может быть, мы не так сильны
в дипломатии, как вы,

только это не наших, а ваших людей
режут, пока вы меня за руки держите.

Поехали!

- Вот поганец калга! Будто рад,
что татары не успокаиваются.

Это на руку и туркам. Надо бы
светлейшему быть поосторожнее с ним.

- Вперед.

- Не мне вам рассказывать,
Яков Иванович,

как Европа относится
к нашей политике в Крыму.

Вам предстоит противостоять

дипломатическому и иному отпору
Англии, Франции и Пруссии.

Они хотят столкнуть Россию
с Турцией лбами.

Что ж, придется сдержать турок.

Не готова Россия вести войну
на два фронта.

- Ваше Величество, все силы приложу.

Готов немедленно отправится
в Стамбул.

- Не торопитесь. Давайте посмотрим,
чем удивят нас тульские умельцы.

- В ружье!

На изготовку!

Цельсь!

Пли!

- Позвольте...

Отменно. Передайте светлейшему,
что испытания его оружия

прошли блистательно.
Ему будет приятно.

- Ох, Ваше Величество
покамест нет достаточно денег,

чтобы перевооружить ими всю армию.

- Изыщите. Урежьте казну.

Мы исправно платим к малому двору
на содержание потешного полка.

- Государыня...
- С кем собираетесь воевать?

Против кого войну ведете,
господин магистр?

А ваши отдрессированные
прусские офицеры

отлично впишутся в армию

под руководством генерала Суворова
в Крыму,

если не предадут его
или не сбегут к туркам.

- Ваше Величество,
я благодаря этому своему войску

сам постигаю военное искусство,
дабы принести пользу России.

- Пользу вы принесете, если не будете
отвлекать нас своими безумствами

от государственных дел.

[Говорят на немецком языке.]
- Эти инфантильные русские...

И самый инфантильный из них -
будущий царь.

Да ему бы в куклы играть,
а не управлять людьми.

Он просто не сможет
противостоять Екатерине.

- Но зачем ей противостоять?
Она же императрица.

Может быть, напротив,
искать ее поддержки?

Прошу тебя, не сердись.

- Здесь кто-то просил твоего совета?

- Дорогой, я просто сказала,
что, может быть, напротив,

не враждовать с Екатериной,
а, наоборот...

- Еще раз: здесь кто-то просил
твоего совета?

- Прости.
- Может, ты ищешь ее поддержки?

- Нет.

- А я не такой трус, как Павел.

Я не боюсь этой ведьмы,
я вообще никого не боюсь.

- Я все поняла, поняла.

- Я вообще никого не боюсь.

- Вот, тут все. Отдашь кормилице -
и сразу возвращайся.

Ступай утром пораньше,
пока все спят.

И смотри в оба,
чтобы не увидел тебя никто.

- Слушаюсь, ваше превосходительство.
- Ступай.

- От Александра Дмитриевича посылка.

- Обижен на меня?

- Не хотел тебя огорчать.
- Считаешь, я строга с Павлом,

жалеешь его?
Думаешь, не заслужил?

- Может, и заслужил, но не так.
- А как?

На тебе, сыночек,
Россию на блюдечке -

преподнеси прусскому королю
на завтрак?

Моя строгость не месть.

Я этой страной живу.
И будь Павел не предателем,

а моим сторонником -
не было бы матери ласковей, чем я.

Я поклялась быть матерью
русскому народу.

Неужели ты думаешь,
я не нашла бы любви для своего сына?

- Прости, Катишь. Я глуп и недалек
в сравнении с тобой.

[Стук двери.]

- Матушка, к вам принцесса Зельмира.

- Пусти.

- Ваше Величество!

- Что случилось, голубушка?

- Я пришла к Вашему Величеству
за защитой.

Мне тут больше не на кого надеяться,

не к кому обратиться.

- Вы вы делаете?! Павел! Павел!

Что они делают?

Павел! Твоя гвардия сошла с ума,
Павел!

Отпустите меня!

- Что происходит?
Я требую это немедленно остановить!

Как вы смеете!
Что вы себе позволяете!

- Распоряжение государыни
подвергнуть герцога Вюртембергского

экзекуции.
- Немецкого герцога,

брата моей жены, -
пороть как простого холопа?

- Пока герцог находится
на русской земле,

на него распространяется воля
Ее Императорского Величества.

- Я еду с вами.

- Перед вами, милостивый государь,
стоит выбор:

либо прятаться за спиной
великого князя

и стать моим личным врагом,

либо я немедленно отправлю вас
в гарнизон на шведские границы.

Выбор за вами.

- Государыня, я никогда не был
и не намерен быть врагом

Вашего Величества.
- Разумное решение.

И захватите с собой привезенных вами
прусских офицеров и унтеров,

всех до единого.

России чужого добра не надобно.

- Ваше Величество,
Ее Высочество Мария Федоровна

аудиенции просит. Примете?
- Приму.

Что вы так трепещете?

Я ведь не так жестока, как об этом
вам рассказывает ваш супруг.

Я рада вас видеть.

Могли бы приезжать чаще,
чтобы видеться с детьми,

когда у них есть
свободное от занятий время.

- Благодарю вас, матушка,
но я по другому поводу.

- По какому?
- Это моя вина.

Зельмира намекала мне,
но я не понимала

и не видела,
что она так страдает, бедняжка.

- Вы готовы принять участие
в ее судьбе?

- Можете не беспокоиться,
я назначу герцогиню фрейлиной,

я поселю ее в своем крыле
в Гатчине и...

- Вот и прекрасно.

Ваши родственные связи
не вызовут никаких кривотолков,

почему она не последовала за мужем.

- Как вы милосердны, матушка!

- Ваше Величество! Граф Безбородко
со срочным донесением.

- Проси.

Ступай, голубушка.

Что же такое должно было случиться,
что вы не могли до завтра дождаться?

- Дело касается
Александра Дмитриевича Ланского.

- Неужели он иностранный шпион,
раз им заинтересовался сам граф?

- Я пришел бы раньше, да нужно было
для начала все проверить.